Сайт книг и журналов. Полезный.
journal.knigka.info/

---

В дополнение - еще один отзыв:

25.07.2009 в 18:07

Пишет  denis_ufa:

Отличная книга
…В 90-х по научной фантастике – так называемой «твердой», или «жесткой» НФ – едва не исполнили отходную. Слишком уж силен оказался натиск космооперы и фэнтези, причем весьма низкопробной, не дотягивающей до столпов легкого жанра. Но волна схлынула (хотя общий «уровень моря», конечно, все же заметно повысился), и столпы устояли – устояла и «жесткая» НФ. Вот только не везде – в России она, кажется, все-таки затонула: во всяком случае, хоть сколько-нибудь полноводного ручейка НАУЧНОЙ фантастики среди родных осин не наблюдается. Так что взоры страждущих читателей, подуставших от однообразных схваток эльфов с темными властелинами, снова обращены на Запад. И, словно в насмешку над известной поговоркой, «свет» научной фантастики сияет ныне именно оттуда.

Но из кризиса НФ вышла преобразившейся. Если раньше, начиная со времен Жюля Верна, бал правили (с оговорками, конечно, но все-таки) в первую очередь проблемы технологии, то с недавних пор стал очевиден интерес к другим темам – перспективам государства и общества, человеческих групп и человека как такового. Если раньше человек был придатком техники, то теперь техника и технология рассматриваются как неотъемлемый, но все же вторичный фактор – писателей гораздо больше интересует, что в будущем произойдет с человеком, и как его изменят передовые технологии и научные открытия. По сути, сегодня НФ продолжает исполнять привычную функцию прогнозирования и моделирования будущего – вот только ракурс теперь стал несколько иным. Однако и старые темы (освоение космоса, Первый Контакт) со сцены не уходят, и в результате фантасты порой выдают такой коктейль, что остается только восхищенно присвистнуть. Как, например, после прочтения романа канадского писателя Питера УОТТСА «Ложная слепота».

Трудно сказать, сколько времени человечество ждет сигнала от «братьев по разуму». И даже несмотря на то, что мы много лет старательно сами себя запугиваем, предрекая вторжение жукоглазых чужаков с бластерами наперевес, ждать Контакта мы не перестаем. Но Космос молчит. И даже этому факту мы, люди, придумали десятки объяснений – от пресловутого парадокса Ферми до «гипотезы заповедника».
…2082 год. Вся Земля стала свидетелями появления инопланетных исследовательских зондов. И вот уже навстречу пришельцам отправляется земной корабль «Тезей».

Стоит ли говорить, что читателя ждут отнюдь не описания радостной встречи «братьев по разуму» – как и не очередной клон «Чужого»?

Автор моделирует чрезвычайно убедительное будущее, делая основной упор на психологию человека конца XXI века. От прогноза мурашки бегут по спине: экипаж «Тезея», с точки зрения человека нашего времени, ничто иное, как настоящий цирк уродцев. Здесь и капитан, наполовину сращенный с искусственным интеллектом корабля, и офицер с четырьмя разными личностями, и главный герой Сири Китон – ходячий диктофон, который следит за экипажем, анализирует их поступки, ищет выход из ситуации, и находит его, сам не понимая этого, потому что понять не способен – пока еще один член экипажа, представитель вымершего тысячелетия назад биологического вида (фиг угадаете, кто это!), не сдернет с его глаз пелену ложной слепоты.

И все же главная тема романа – исследование природы разума. Даже человек будущего не свободен от замшелых стереотипов и приятных представлений о себе, как о венце творения – что ж, у героев книги, и у читателя заодно появится прекрасная возможность поразмыслить об истинной природе разума и его истинной же ценности, после того, как они столкнутся с обитателями инопланетного корабля.
Потрясающая концентрация гипотез и теорий, плюс солидный справочный аппарат и список источников, на которые опирался автор, а самое главное – «довеском» к роману идет научно-популярная статья, в которой автор подробно разъясняет многие нюансы, которые читателю непременно захочется понять глубже. Впрочем, так и должно быть – «Ложная слепота» и в самом деле заставляет читателя думать над прочитанным.

Редкий случай, когда хочется согласиться со всеми хвалебными отзывами, вынесенными на обложку.
И еще более редкий – когда хочется перечитать книгу заново, едва ты перевернул последнюю страницу.

Кстати, насчет твердой НФ. Виноват вовсе не "натиск низкопробной..."
Я всегда говорил и буду говорить: чтобы писать НФ сейчас - надо разбираться в самых последних достижениях науки и технологии. В противном случае у аффтаров по прежнему будут эльфы или звездолеты, бороздящие просторы Большого Театра.

@темы: Аффтарши и аффтары

---

Таки купил и прочел "Ложную слепоту" Уоттса.

В восторге, прочел не отрываясь. Давненько не попадалось такой современной научной фантастики. Особенно порадовало Послесловие автора, с разбором использованных в романе идей и технологий.
Респектище Серебрякову, за перевод. Луч поноса издателям АСТ, за издание.


Стену ломают так:

Начинаем с двух существ. Если хотите, можете представить себе людей, но это вовсе необязательно. Важно, чтобы эти существа способны были общаться друг с другом.

Разделите их. Пусть видят друг друга, пусть болтают. Оставьте окно между их клетками. Оставьте звуковой канал. Пусть практикуются в общении на свой, особенный манер.

Теперь пытайте их.

Не сразу понимаешь, как. Некоторые могут шарахаться от огня, другие -- от ядовитых газов или жидкостей. Есть существа, неуязвимые для горелок и гранат, но они визжат от ужаса, едва заслышав ультразвук. Приходится экспериментировать; и когда вы обнаружите верный стимул, оптимальный баланс между болью и травмой, вы должны предъявлять его беспощадно.

Конечно, им надо оставить лазейку. В этом и смысл ваших действий: дайте одному из подопытных средство покончить с болью, а другому -- информацию, необходимую, чтобы им воспользоваться. Одному предложите единственную геометрическую фигуру, второму -- целый набор. Боль прекратится, когда существо выделит из набора ту единственную фигуру, что видел его напарник. Начинаем наши игры. Смотрите, как корчатся подопытные. Когда -- если -- они заденут выключатель, ты будешь знать по крайней мере часть той информации, которой они обменялись; и если записывать все, что происходит с ними, начинаешь догадываться -- как они это делают.

Когда они разгадают одну головоломку -- подсуньте им другу. Запутайте. Поменяйте ролями. Проверьте, как они отличают круги от квадратов. Попробуйте факториалы и числа Фибоначчи. Продолжайте, пока не откопаете Розеттский камень.

Так общаются с инопланетным разумом: его пытают, и продолжают пытать, пока не научатся отличать слова от воплей.

(с) из книги

@темы: Аффтарши и аффтары

---

Оказывается, жена у меня постит свои впечатления на турах.ру.
Так что, кто хочет, впечатления о Лиссабоне смотрите сами.

@темы: Интересности

---

3D-моделирование. Корма линкора. Рули и винты.

Поправил участок кормовой части днища линкора.
Теперь оба руля в диаметральной плоскости. Задний руль сделал поворачивающимся.
Обтекатели дейдвудных труб конические, с коническим же переходом к гребному валу - сделал. В изготовлении будут даже проще.
Наклон гребных валов делать не стал - ибо его можно сделать уже в процессе изготовления.

Вот что получилось

@темы: Филиал верфи Blohm & Voss

---

Про Мадейру.

Очень понравилось. Красивый остров, шикарная природа, масса впечатлений. Нащелкал больше двух гигов фотографий. Купался и загорал, местную кухню оценил, портвейна и мадеры напробовался.
Было здорово, рекомендую всем.

Несколько фотографий

Вид на остров и наш отель.


Вид на город Фуншал


Ирина на фоне Санта-Марии. Мы на этой копии знаменитого суденышка потом катались


Закат


Я. Медитирую.

@темы: Жизненное

---

Прибыл.

---

Now in Funsal, Madeira.
All ok.

---

Посетил родителей и Макса. На пару часов прибыл обратно домой.
Отчаливаю отдохнуть сначала в Лиссабон, а потом на Мадейру. Буду лечить потрёпанные нервы местным портвешком.

Всем всего наилучшего.

Удалось снять шикарную панораму Волгограда.

@темы: Жизненное

---

3D-моделирование. Корма линкора. Рули и винты.

Смоделировать получилось легче, чем казалось. Однако столкнулся с одной проблемой - нет подробных чертежей, так что рассматриваю старые фотографии.
Буду очень благодарен за любую подсказку, особенно за участок вхождения валов винтов в корпус (подозреваю, что он получился толще, чем надо)





Напоминаю, что это участок кормовой части днища линкора типа "Севастополь", смоделирован в программе SolidWorks, все элементы представляют собой бумагу и картон, масштаб 1:200.
Еще раз - приветствуются любые замечания.

@темы: Филиал верфи Blohm & Voss

---

Интересная мысль у kommari

коммунизм как муки совести...

Я каждый раз, когда бываю в Питере и общаясь с народом, или читая либеральных, националистических или православных блоггеров, думаю - почему люди так часто ненавидят коммунистов?

За 1937 год? В общем-то там товарищи коммунисты в первую голову друг с другом разбирались. И к войне готовились. Как умели. Кстати, по итогу все ж таки отбились от супостата.
За коллективизацию? Давно это было, все равно что ненавидеть Чингизхана - человека явно неприятного, но в силу давности лет так даже и симпатишного - вон давеча сразу два мегаблокбастера про него сняли, народ смотрел, умилялси - ох и крут Чингизушка, хоть и чурка узкоглазая.

Опять же - и Брежнева в общем-то не так уж чтобы ненавидят. А Сталин вообще первое место занял в историческом опросе. Несмотря на.

Ненавидят вообще. Идею. Некую абстракцию. Но почему абстракция так ненавистна? При этом - по мере лет, отделяющих от момента краха этой самой идеи, степень ненависти - и предъяв - только растет. Казалось бы - жить при буржуях стало лучше, жить стало веселей, машин напокупали, в Турцию отдыхать ездят, пашут таджики и узбеки (в Питере это очень бросается в глаза) - что еще нужно?

А потому что в человеке есть такая штука, как совесть. В самом завалященьком человеке это чувство присутствует. Даже в каком-нибудь Путине, Чикатило или Абрамовиче. Не говоря уж про человека обыкновенного.

И эта самая совесть человеку говорит - живешь ты неправильно, нехорошо. И на работе ты, брат/сестренка, ни хрена не делаешь, а только имитируешь работу. И книги ты не те читаешь, и музыку ты не ту слушаешь, и телевизор ты напрасно смотришь. И не в деньгах счастье.

Коммунизм - в его морально-этической составляющей - есть некий стандарт. Не требующий быть героем, но требующий быть человеком.

Все остальные учения дают человеку лазейку.

Церковь - что хоть ты и гавно, но можешь покаяться.
Национализм - что ты гавно, но так как ты русский/украинец/папуас, то посему ты невьебенно крут в силу этого факта.
Либерализм - что хоть и гавно, ты можешь заработать кучу денег и стать обладаталем малиновых штанов (с).

А коммунизм никаких лазеек человеку не дает. Он только предлагает постоянный, каждодневный, скучный и занудный труд - чтобы быть человеком. Чтобы не опускаться. Чтобы не допускать в себе победы животного начала.

Он оставляет человека наедине с его совестью. Он тотален в этом смысле. Не тоталитарен - а тотален. Как тотальна совесть, которая говорит человеку, когда он вдруг проснется между 4 и 5 часами утраночи - "а ведь не так живешь, брат/сестра!"

@темы: Star Trek

---

Понравилось

Сжав отчаянно кулачки, до предела, до посинения,
По земле идут хомячки в неизвестном нам направлении.
Хомячки идут не спеша, но уверенно, гордо, твёрдо,
Пусть кого-то, быть может, смешат их бесстрашные лица (и морды).
Ночью прячутся в камыши, днем выходят в широко поле…
Хомячкам удалось сбежать из казенной клетки на волю.
Пусть слепит глаза, режет слух этот мир невозможно новый –
В них бушует и крепнет дух, боевой такой, хомячковый.
Им диктует: «Смелей держись!» сила воли и вера в силы.
Хомячки надкусили жизнь, и она их ошеломила.
Хомячков нещадно несёт в круговерть прямого эфира…
Им бы только идти – и всё! Хоть бы по миру, но по миру!
Разорвав былое в клочки, неизведанной новью бредя,
По земле идут хомячки, веря в то, что они – медведи!

(с) Отсюда

@темы: Лирика

---

Еще один отрывок из "Чужая в чужом море". Для Шамана.

- Док, правильно ли я поняла: ты считаешь, что все зло от духовных ценностей?
- Увы - Мак Лоу развел руками, - Неправильно. Духовные ценности - фикция. И зло - фикция. И то и другое – просто инструменты для построения социальной паранойи.
- Социальная паранойя, - повторила канадка, - Красиво звучит. Сам придумал?
- Придумало общество. Я только назвал. Прочти эти два определения, и тебе будет ясно, что имеется в виду, и откуда оно взялось.

Мак Лоу положил перед ней мобайл, на экранчике которого было два коротких текста:

*********************************
Культурный прогресс: Постоянное превращение средств деятельности в ее цели, а целей - в средства. Духовная жизнь возникает, как средство поддержки материальной практики, но, достигая самоценности, порождает такие феномены, как искусство, религия и наука.
*********************************
Паранойя: психическое нарушение, порождающее связную систему сверхценных идей, имеющих характер бреда. Такая система представляет собой нормальное логическое построение, выведенное, однако, из патологических (бредовых) базовых предпосылок.
*********************************

- Гм, - Жанна постучала ногтем по экранчику, - Наука тоже попала в реестр патологий?
- Да, в той мере, в которой она является самоценным феноменом.
- А если как-то попроще, для домохозяек?
- Тогда просто ответь на вопрос: что такое наука?
- Наука? Ну… Это когда что-то изучают.
- Если я изучаю узор на кофейной гуще на дне своей чашки – это наука?
- Видимо, нет.
- А если я изучаю генеалогическое древо королей средневековой Европы?
- Видимо, да. По крайней мере, я читала про Меровингов в каком-то научном журнале.
- Жанна, для тебя имеет значение, был ли Карл Великий сыном Пипина Короткого?
- Гм… Для меня, допустим, не имеет, но для историков это, может быть, важно.
- А для кого-нибудь кроме историков?
- Сомневаюсь, - призналась она.
- Тогда с какой целью историки это изучают?
- Ну… Чтобы узнать, как было дело. Им это интересно.
- А мне интересен узор на кофейной гуще. Почему это не наука?
- ОК, считай, что твоя гуща – тоже наука.
- Такая же наука, как, механика или биохимия, которыми я тоже занимаюсь?
- Разумеется, нет! Это – серьезные занятия, а гуща – это научное хобби.

Мак Лоу удовлетворенно кивнул и закурил принесенную Нитро сигару.
- Следовательно, науки делятся на серьезные и чепуховые.
- Зачем обязательно все делить? – спросила Жанна.
- Чтобы общество не путало кофейную гущу с серьезными вещами и не слушало всяких культуртрегеров, дающих советы из сочинений древних ближневосточных эпилептиков.

Жанна задумчиво побарабанила кончиками пальцев по столу.
- А если общество хочет выслушать и ученых, и культуртрегеров, и узнать обе позиции, чтобы сделать осознанный выбор в условиях состязательности сторон?
- Правильный подход! - воскликнул Мак Лоу, - Если общество платит неким людям за нематериальную деятельность, то они обязаны объяснить обществу: что оно получит за эти деньги. Как в бизнес-проекте: вот инвестиции, вот период, вот отдача. Только так! Болтовня об улучшении нравов, вечных ценностях или поиске истины – не в счет! Если вы можете улучшить нравы - покажите кривую падения преступности. Если у вас есть вечные ценности – предъявите независимую оценку в фунтах или долларах. А если вы ищете истину – то расскажите об эффекте от ее применения к инженерным задачам.

Канадка снова отстучала кончиками пальцев на столе ритм марша.
- На счет нравов, я согласна. Ни одна педагогическая или религиозная систем нравы не улучшила. О вечных ценностях: это намек, что они - фикция. Но как быть с истиной?
- Истина – тоже фикция, - ответил Мак Лоу, - Культовый объект. Кофейная гуща. Ее не существует. Если ученый начинает заниматься такой чепухой, как поиск истины, то его наука становится самоценной, и пусть он сам за нее платит. Ты не задумывалась о том, почему многие крупные физики в какой-то момент докатились до такого маразма, как толкование священных книг? Это - синдром поиска истины. Устав искать то, чего нет в природе, человек начинает искать это в метафизике, и становится слюнявым идиотом.
- Ты – убежденный противник религии? – спросила Жанна.
- Ни в коем случае! Я прекрасно отношусь к религии. Обе мои жены очень религиозны. Они празднуют все праздники, совершают красивые ритуалы. Это здорово помогает в жизни. Ты же читала определения. Там все правильно. Искусство, религия и наука – это полезные штуки, до тех пор, пока они направлены на материальную практику. Но, если они становятся самодостаточными, то от них один вред. Они становятся паразитами на материально-информационной базе общества. Т.н. «культурный прогресс» - это ни что иное, как информационная дегенерация. Религия превращается в педагогику, наука – в культ фантомной истины, а интеллектуал - в болтливого дегенерата, в интеллигента...

@темы: Аффтарши и аффтары

---

Еще один отрывок из "Чужая в чужом море"

Obo Van Horn.
«Flying fish attacks!».
************************************

Некоторые авторы бездоказательно утверждают, будто «Процесс над биоэтиками» был подготовлен INDEMI заранее, а доктор Карпини был марионеткой, которую полковник военной разведки, Гозо Фойш, дергал за ниточки, то с помощью брутального ночного ареста, то с помощью непосредственной и очаровательной курсантки разведшколы с пакетом горячих пирожков из уличной пекарни напротив приемной Верховного суда.

Историческая логика в этом, безусловно, есть. Процесс такого типа был неизбежен. Он состоялся бы в любом случае. Как любят говорить марксисты, он являлся объективным выражением противоречий между новыми постиндустриальными производительными силами и социальными институтами уходящей индустриальной эпохи. Алюминиевая революция и власть Конвента, сменила только основную институциональную пентаду: «правительство - суд - полиция - армия – школа». На очереди было все остальное.

Но, кроме глобальной исторической логики, есть конкретная логика событий, и в нее версия о Карпини, как марионетке, не вписывается. Да, Фойш готовил «Процесс над биоэтиками», но совершенно иначе. Он не планировал ту жестокую расправу, которая явилась следствием стратегии Карпини – это было политически не выгодно, все то же самое лучше было провернуть тихо. Карпини, со своей стороны, тоже не планировал запуск расстрельной машины – он просто не отдавал себе отчета в силе тех средств, которыми воспользовался, чтобы подогреть Верховный суд до точки кипения.

Теперь, в нашей истории появляются 3 молодые женщины - Аннет, Плапо и Вероника. Они сыграли роль мойр - богинь судьбы для десятков тысяч людей.

Аннет забеременела за год до революции, и на 3-м месяце обратилась в одну из клиник. Оказалось, что у эмбриона синдром Дауна, и Аннет пожелала сделать аборт. В клинике было принято т.н. «Глубоко информированное согласие», разработанное католическими медиками. Аннет дали анкету с вопросами типа «Что вы почувствуете, если сделаете аборт, а окажется, что диагноз - ошибка?» и «Вы решились бы убить этого ребенка, если бы он родился?». Вопросов было 50. Под таким психологическим прессом, 19-летняя девушка, как и рассчитывали составители анкеты, не решилась делать аборт. Результат: она родила абсолютного идиота, из-за необходимости постоянного ухода за которым, оказалась в одиночестве, без работы и без средств к существованию… Она совершила серию краж, попалась и получила 3 года лишения свободы. Иммунно-слабый ребенок умер от легочной инфекции. Выйдя из тюрьмы с острой истерией, Аннет обратилась в соц-департамент, чтобы найти работу и жилье. Ее устроили уборщицей на цементной фабрике, с койкой в общежитии. Она вынуждена принимать нейротропные препараты.

Плапо забеременела на 2 года позже, чем Аннет, на атолле Нугури (который в то время формально относился к Папуа, а фактически был самоуправляемым). У Плапо родился совершенно здоровый ребенок, но на следующий год, из-за неуражая батата и длинной серии штормов, возникли перебои с питанием. Правительство Меганезии предложило губернатору Нугури экстренную поставку из прод-резерва базы Нарфлота на атолле Онтонг, в 300 милях к востоку, но тот отказался, поскольку это были ГМ-продукты, а консультантами губернатора являлись активисты борьбы с ГМ-культурами. Через три недели, возмущенные жители подняли мятеж и объявили о присоединении к Хартии. Губернатор бежал, когда на Нугури высадился десант Нарфлота. Подошли трэкеры с продовольствием… Жизнь стала налаживаться. Плапо арендовала ферму, выращивает самоанский виноград, ГМ-бананы, и еще много всякой вкусной всячины. Еды теперь всегда много. Только ее сыну это уже не поможет. Он умер от голода в те три недели.

Что касается третьей юной леди, то ее историю Карпини психологически верно оставил последней, когда представлял заявление дежурному верховному судье Хехо Атанао. По итогам второй истории, Хехо уже был изрядно зол, а третья привела его в бешенство.

Вероника, симпатичная, стройная, веселая 18-летняя девушка, игнорировала внимание мужчин к своей персоне. Сексуально-привлекательными для нее были только большие мягкие игрушки. В основном она делила свое расположение между очаровательным нежным пингвином и несколько более брутальным, и страстным тигренком. Они ее вполне удовлетворяли в смысле секса, так что у нее был легкий характер, что отмечали сокурсники в Высшем архитектурно-художественном колледже Леалефало. Молодая девушка с художественными навыками иногда рисует портреты своих возлюбленных. Обычное дело – если этими возлюбленными являются мужчины, а не мягкие игрушки. Сначала поползли слухи, потом - вопросы преподавателей, потом директор колледжа позвонил в психиатрическую клинику, и произошла принудительная госпитализация.
Диагноз: «Шизофрения. Сексуальное влечение, направленое на неадекватный объект». Веронику лечили от любви к мягким игрушкам инсулиновым шоком. За 2 года ее вес вырос от 50 килограммов до 80, зато она стала сексуально-равнодушна к любым, без исключения, объектам. Ей все время хотелось сладкого, а остальное ее не волновало.

Карпини положил перед судьей две фотографии. Вероника - до и Вероника - после.
- Вы уверены, что это один и тот же человек? – спросил Хехо Атанао.
- Абсолютно уверен.
- Вы понимаете, что если это неправда, я применю санкции за ложный донос?
- А если - правда? - спокойно спросил Микеле. Вероятно, в тот момент, он даже не представлял, какой ящик Пандоры только что открылся. Он собрал эти броские и трагические материалы просто для того, чтобы придать эмоциональный вес своим логически выверенным аргументам по поводу общей социальной опасности ряда организаций. Откуда ему было знать, что у судьи Атанао 16-летняя дочь, пока еще немного нескладная, но уже красивая девчонка, и она обожает спать с огромными пушистыми игрушками, и что папа иногда ворчит: Кама, что ты, как малявка? Кама Атанао не питала к своим пушистым друзьям сексуальных привязанностей. В этом смысле ее интересовали парни, но… Для Хехо Атанао в данный момент это не имело значения. Он был не психолог, а инженер-моторист. Простой дядька…
- Сен Карпини, подождите, пожалуйста в приемной, мне надо обсудить все, что вы сказали, с другими судьями… Это не надолго, я переговорю с ними, и вас приглашу.
- Aita pe-a, - сказал Карпини, вышел, налил себе из автомата бесплатный (но дрянной) кофе, и стал ждать, усевшись на жесткую скамейку.

Примерно через четверть часа мимо него вихрем пролетел в кабинет дежурного судьи полковник INDEMI Гозо Фойш. Прошло еще около четверти часа, и разведчик вышел оттуда в состоянии крайней озабоченности. Карпини не упустил момента:
- Что, merdido fasсista bastardo, jodido per culo, получил в рыло, joder conio?
Шеф военной разведки с тоской посмотрел на футунского агроинженера и сказал:
- Знаете, Микеле, по сравнению с вами, я просто мягкий пушистый зайчик.
- Что, разведка, чердак протек от страха? – продолжал издеваться Карпини.
- Вы грубы, сен Карпини, - закончил разговор Гозо Фойш, развернулся и отправился исполнить приказ суда о выявлении десятков тысяч социально-опасных элементов в разных концах страны, установки наблюдения, и подготовки их синхронного ареста.

Неизвестно, в какой мере Карпини был информирован о предстоящей полицейской операции. Скорее всего, судья Атанао дал ему понять, что техническое решение суда, запрещающее въезд в Меганезию сотрудникам римского офиса фонда «Устойчивое Развитие» - это отвлекающий маневр для гораздо более серьезной акции, но и только. Микеле этого хватило, чтобы успокоиться и поехать домой на Футуна. Его чувство собственного достоинства уже было восстановлено тем, что он публично «построил» руководящий состав INDEMI, и захватил трофей в виде очаровательной Чубби Хок (которую начальство разведшколы дальновидно отпустило на экстренные каникулы). Жители Футуна встречали молодого агроинженера, как римляне – Цезаря после его победы в Галлии. Надо полагать, что во время довольно бурного «медового месяца», Карпини не забывал о предстоящей «более серьезной акции», так что приглашение в Лантон на «Процесс биоэтиков» воспринял, как должное – хотя о методах, которыми проводились аресты, впоследствие отзывался отрицательно.

Надо сказать, что типовые действия армии и полиции по пресечению политического переворота (а именно такова была модель операции) не могут вызвать симпатию у нормального человека. Но, если сравнивать эту операцию с политическими чистками, проводившимися другими режимами в тот же исторический период, то окажется, что меганезийский вариант выглядел сравнительно пристойно. «Традиционные» шоу с избиением задержанных сапогами и прикладами, и последующим забрасыванием их бесчувственных тел в кузовы грузовиков, не устраивались. Операция была только тем, чем была: большим количеством арестов, проведенных в короткий интервал времени.

Далее, Верховный суд принял все мыслимые меры, чтобы процесс не выглядел, как политическая расправа. Главной из этих мер было приглашение Карпини, как стороны частного обвинения, с прямой трансляцией по TV его коротких диалогов с ответчиками.

Первым его собеседником был представитель движения «Анти-ГМ».
- Я, в общем, простой фермер, - сказал Карпини, - я не понимаю, зачем вы изображаете распространение генно-модифицированных культур как какую-то трагедию?
- Это и есть трагедия. Из-за своей аномально-высокой витальности, они могут выйти из-под контроля, вытеснить естественную флору, и разрушить сложившиеся экосистемы.
- И что произойдет при таком вытеснении?
- Катастрофа. Вымирание целых видов. Изменение облика стран, континетов и морей.
- Давайте поближе к нашей здешней реальности. Возьмем типичный аграрный остров диаметром 1 миля. Это 250 гектаров. Если тысяча местных жителей будут выращивать культуры с урожайностью 10 тонн с гектара, то чтобы прокормиться и заработать на жизнь, надо распахать весь остров. Тут не до экосистем. Другое дело - ГМ-культуры, дающие трижды в год по 30 тонн с гектара. Жители могут занять под их выращивание примерно 50 гектаров, а 200 - оставить под экосистемы: парк или что-то в таком роде.
- Есть международное разделения труда, - заметил представитель «Анти-ГМ», - У вас мало земли, но можно заниматься другим бизнесом и импортировать продовольствие.
- И быть зависимыми от поставок? – уточнил Карпини, - А что, если цены на мировом рынке окажутся слишком высоки для нас?
- Вы можете попросить продовольственную помощь. Есть программы...
… А если вдруг эмбарго? – перебил Карпини, - Тот, у кого нет еды и денег, вынужден платить своей независимостью, это - азы политики. И почему наши фермеры должны уступать американским и европейским фермерам свой законный заработок?
- Потому, - сказал представитель «Анти-ГМ», - что питание, состоящее в основном из ГМ-продуктов, может привести к самым непредсказуемым последствиям.
- К каким, например?
- Например, к новым видам аллергии.
- Что делать, - вздохнул Карпини, - новые аллергии и так возникают каждый год.
-… И к другим, гораздо более опасным вещам.
- К каким? Есть какие-то доказательства опасности ГМ-продуктов для здоровья?
- В том-то и дело, что опасность пока не доказана, и многие этим пользуются.
- Если она не доказана, то откуда известно, что она вообще существует?
- Она существует, из-за горизонтального переноса генов, - ответил ему представитель «Анти-ГМ», - Есть вероятность перехода генов из пищи в гены потребителя. Что вы будете делать, когда потребителей ГМ-растений родятся ГМ-дети?
- Да, - подтвердил Карпини, - Горизонтальный дрейф генов существует, и играет свою роль в эволюции. Но этот механизм совсем не такой, как вы пытаетесь здесь показать. Иначе у океанийцев, которые тысячи лет едят рыбу и кальмаров, появилась бы чешуя и щупальца, а у европейцев, по тому же механизму, выросла бы репа на месте головы. В реальности ничего этого не происходит.
- … Но вы не можете доказать, что ГМ-гены не оказывают влияние на потомство!
- Разумеется, не могу. Говорят, на потомство может влиять даже расположение звезд на небе, и поди, докажи обратное. Но зачем идти так далеко? Есть явный вред ГМ-культур для совершенно определенной группы людей. Только не здесь. Аграрно-продуктовые консорциумы Европы несут ущерб, когда в бывших европейских колониях перестают закупать их супердорогие продукты, и начинают выращивать дешевые ГМ-культуры. Ищи, кому выгодно – старый, надежный принцип. Кто спонсоры «Анти-ГМ»?
- Вот это вас точно не касается!
- Это был риторический вопрос,- пояснил Карпини, - ответ известен. Европейские агро-консорциумы включают спонсорские взносы в графу «благотворительность» в своих налоговых декларациях - чтобы платить меньше налогов. Никаких секретов.
- Суд получил достаточную информацию, - прервал его Хехо Атанао, глядя на монитор.

…


Самым коротким был диалог Карпини с представителем «Пролайф».
- Допустим, у меня две подружки. Обе забеременели. Каждая готова оставить ребенка, если я на ней женюсь. По-вашему, правильно ли я поступлю, если женюсь на обеих?
- Но это незаконно! – возмутился тот.
- В Меганезии закон это допускает. Я хочу сохранить обоих детей. Это правильно?
- Неправильно! Надо найти другой выход.
- Другой выход – это, как минимум один аборт, - отрезал Карпини.
- Если я отвечу «да», то вы заявите, что я сторонник многоженства!
- Значит, «да» исключается?... Что вы молчите? Это простой вопрос! Да или нет?
- Вы ставите меня в недопустимые условия! - заявил представитель «Пролайф».
- Нет, - возразил Карпини, - Я проясняю вопрос о том, что является истинной целью вашей организации: жизнь нерожденных или доминирование вашей религии.
- При чем тут моя религия?
- При том, что она запрещает вам ответить «да». Разве есть другая причина?
- Слушайте, я не обязан отрекаться от своей веры из-за вашего дурацкого вопроса!
- Суд получил достаточную информацию, - сказал Хехо Атанао.

…

Психиатр с Леалефало отвечал на вопросы достаточно стандартно (впрочем, вопросы, которые ему задавались, предполагали именно стандартные ответы).
- Как вы отличаете психически больного от здорового? – спросил Карпини.
- У больного ненормальное поведение.
- Ясно. Где вы берете эталон нормального поведения?
- Нормальное поведение – это когда человек адаптирован в обществе.
- Общества бывают разные, - заметил Карпини, - В каком именно?
- В том, в котором он живет, - пояснил психиатр.
- А с точки зрения другого общества, он может быть психически больным?
- Ну… Я бы так не сказал.
- А как? Вы будете адаптированы в обществе первобытных австралоидов?
- Нет, потому что я – цивилизованный человек, а там - дикарское общество.
- Значит, нормальный человек - это цивилизованный человек? - уточнил Карпини.
- Да. С нашей точки зрения, безусловно.
- … Человек, - разделяющий определенную систему ценностей, так?
- Да.
- … Моральных норм?
- В общем, да.
- … Целей в жизни?
- Да, разумеется.
- … Форм сексуального поведения?
- Да, это существенно.
- А в противном случае, он психически ненормален?
- Ну… Каждый отдельный негативный признак еще не однозначно указывает на это.
- А если негатив по всем четырем пунктам, которые я только что назвал?
- Если отсутствует весь комплекс норм, то да, - подтвердил психиатр.
- Значит, тогда вы считаете, что человека надо лечить? - снова уточнил Карпини.
- Да, поскольку он психически дезадаптирован.
- А если человек в значительной степени дезадоптирован, следует ли, для его же пользы, прибегать к принудительному лечению?
- Да, - обрадовался психиатр, - вы правильно отметили: для его же пользы.
- И что является целью лечения? – спросил Карпини.
- Адаптация, разумеется.
- В смысле, успех – это если человек станет соответствовать этим признакам?
- Да, - согласился психиатр.
- Суду все предельно ясно, - констатировал Атанао.


…

Директор Высшего архитектурно-художественного колледжа Леалефало (в отличие от судей) еще ничего не понял, и отвечал на вопросы Карпини спокойно. Скорее всего, он полагал, что арестован по ошибке, из-за непонимания ситуации с Вероникой.
- Ваша студентка нападала на людей, бросалась под транспорт, уничтожала имущество, совершала поджоги, делала еще что-то опасное для окружающих? – спросил Карпини.
- Нет, слава богу, ее безумие выражалась не в таких зверских формах.
- Тогда с какой целью вы вызвали к ней психитров?
- Потому, что она была явно ненормальная, почему же еще?
- Извините, я спросил не «почему?», а «с какой целью?».
- Чтобы ее вылечили, разумеется, - пояснил директор.
- А что от этого менялось лично для вас?
- Как, что? Это же неправильно, если какой-то человек свободно разгуливает по улице, воображая себя, скажем, императором Нероном.
- … Или вообще богом? – подсказал Карпини.
- Да, тем более! – директор, искренне обрадовался пониманию.
- И его надо принудительно лечить от этих вредных фантазий, не так ли?
- Разумеется, так! Для этого ведь и существует психиатрия, на сколько я понимаю.
- А если это эротические фантазии, как у Вероники?
- Извращенные, грязные фантазии, - гордо поправил директор колледжа, - Совершенно дикое извращение. Женщина занимается этим с животным. Я имею в виду, для нее эти игрушечные животные были настоящими. Вы понимаете, насколько это мерзко?
- Вы имеете в виду, что это аналогично скотоложеству? – уточнил Карпини.
- Да! И это совершенно очевидно! Такие мерзкие обычаи были у некоторых племен в древности. Там женщина, или даже молодая девушка, совокуплялась с козлом. Сейчас, говорят, так делают в тайных обществах сатанистов.
- Да что вы говорите? – Карпини убедительно имитировал заинтересованность.
- А вы думали, это сказки? Пройдите по улице! Там продаются всякие майки, пряжки, браслеты с их символикой. У них своя анти-культура. Культ разрушения, культ анти-эстетики. Агрессивный нигилизм. Это – безумие, как кредо!
- Да? Возможно, я не обращал на это внимания.
- И напрасно, - наставительно сказал директор колледжа.
- … А вы пытались как-то бороться против этого явления?
- Разумеется! Это долг каждого культурного человека! Послушайте эти металлические, бьющие по нервам, звуки, которые они называют музыкой. Это дистиллят зла! Если мы ничего с этим не сделаем, это поглотит нас.
- Просто разговоры в таких случаях не помогают, - заметил Карпини.
- Конечно, вы правы! Мы оградили студентов от этой мерзости в стенах наших учебных заведений, но на улице этим должна заниматься полиция. Мы писали соответствующие письма, требовали, жаловались. Там еще не поняли. Там отвечают: это не наше дело.
- Полиция так отвечала на ваши коллективные письма? Надо же! Я думаю, сейчас тот момент, когда можно изменить ситуацию. Копии писем, надеюсь, сохранились?
- Ну, разумеется! Они есть в моем компьютере. Надеюсь, что и в полицейском архиве Лантона они тоже есть, если бюрократы не выбросили их. Это можно проверить.
- Я надеюь суд это проверит, - сказал Карпини.
- Суд безусловно это проверит, - подтвердил Атанао.


…

Сопредседатель Международного Фонда «Устойчивое развитие», который отвечал следующим, попал в суд прямо из аэропорта. Делегацию Фонда, прилетевшую рейсом Мадрид-Мехико-Лантон, в полном составе арестовали тут же после выхода с трапа. Поскольку полисмены обращались с арестантами довольно тактично, ни у кого даже и мысли не возникло, что это «недоразумение» может закончиться расстрелом.
- Я прочел программу вашего фонда, - сообщил Карпини, - Правильно ли я понял, что вашей целью является разумное ограничение потребностей жителей планеты?
- Да, совершенно верно! Именно разумное ограничение!
- Интересная позиция. А как вы предполагаете ввести это ограничение?
- Цивилизованными методами, разумеется, - ответил сопредседатель, - Мы разъясняем обществу, что у нас одна планета на всех, другой у нас не будет. Мы должны бережно относиться к ее ресурсам, не добиваться роскоши в ущерб природной среде.
- Миллиардеры и мультимиллионеры готовы отказаться от своих предметов роскоши, ради планетарной стабильности? – поинтересовался Карпини.
- Это, в общем-то, частный вопрос. Их не так много…
- … Но странно, если я откажусь от мини-трактора и надувной моторки, а они даже не подумают отказаться от своих лимузинов, супер-яхт и личных реактивных самолетов.
- Мы работаем с ними. Мы убедили некоторых сверхбогатых людей, они вкладывают деньги в наши программы экономии природных ресурсов.
- В частности, в программы всемирного отказа от «домашнего атома» и от плаферов?
- Вы имеете в виду микро-АЭС и гипер-продуктивные планктонные поля?
- Да. Можно узнать, какие ресурсы вы намерены сберечь таким отказом?
- Целостность природной среды, - ответил сопредседатель Фонда, - микро-АЭС в руках мелких групп людей – это источник радиационной угрозы. Гиперпродукция планктона представляет угрозу экосистеме Мирового океана.
- Но у нас нет других источников энергии, кроме атомных и биотопливных, - заметил Карпини, - На солнечных элементах и ветровых генераторах далеко не уедешь.
- Просто вам надо снизить энергопотребление, а не повышать его.
- У нас потребляется 2 мегаватт-часа на человека в год, а в странах т.н. «Запада» – 8. Почему бы им не снизить энергопотребление в 4 раза, хотя бы до нашего уровня?
- По-человечески, я понимаю ваш аргумент, мистер Карпини, но давайте исходить из реальности. Чтобы так снизить энергопотребление, индустриально-развитым странам придется разрушить 3/4 своих производств и инфраструктуры - это как во II мировой войне. Вам для возврата к нормальному в вашей стране уровню 0,5 мегаватт-часа на человека в год, достаточно закрыть несколько новых амбициозных проектов. Фонд «Устойчивое развитие» готов выплатить вашей стране соразмерную компенсацию.
- Соразмерная – это сколько?
- Я думаю, мы могли бы найти для этой цели около миллиарда долларов. Разумеется, такая выплата будет произведена не сразу, а примерно в течение 10 лет.
- Каждому жителю - 10 лет подачек в размере 10 долларов в год, - мгновенно сосчитал Карпини, - Это за возврат в отсталость и нищету, за отказ от безопасности, за остановку проектов, которые, через 5 лет принесут несколько тысяч долларов на жителя в год. Вы решили переплюнуть своих предшественников, которые покупали у наших аборигенов жемчуг за стеклянные бусы?
- Вы неправильно меня поняли! – возмутился сопредседатель фонда.
- Я понял вас даже лучше, чем вы сами себя понимаете. Это простой бизнес: Через ваш фонд, оффи-плутократия, те самые миллиардеры, с которых мы начали, платят за то, чтобы технико-экономическая отсталость, военно-политическая зависимость и нищета населения в развивающихся стран, сохранялась вечно. А разговоры о ресурсах панеты – это для PR. Как разговоры о культуртрегерстве для оправдания колониального разбоя.
- Вы передергиваете! – крикнул сопредседатель фонда, - все совсем не так.
Его объяснения прервал сухой удар судейского молоточка по столу.
- Суд получил достаточно информации по этой теме, - констатировал Хехо Атанао.

…

Эти диалоги перед теле-камерами были только началом необычайно длительного (по меркам Меганезии) судебного процесса. Он продолжался более месяца – еще бы: суд обязан был заслушать показания более 10 тысяч человек. Тем не менее, можно вполне уверенно утверждать: принципиальные решения были приняты в тот, первый день. В прессе того периода (прежде всего – в европейской) доминировало мнение о том, что Микеле Карпини целенаправленно добивался самых жестоких приговоров и ради этого постоянно нажимал на «болевые точки» меганезийского общества и Верховных судей. Путем известных со времен Сократа риторических и софистических приемов, он очень убедительно показывал обвиняемых маньяками-садистами, религозными фанатиками, диверсантами «потенциального противника» и наемниками неоколониализма. Якобы, калабрийские обычаи требовали от Карпини непременного пролития крови обидчиков.

Масс-медиа любит создавать образы маньяков-мстителей, т.к. эти образы захватывают аудиторию и повышают тиражи и рейтинги. Реальность, как правило, куда прозаичнее. Карпини хотел, чтобы ему и его фермерской ассоциации, не мешали работать. Больше всего его бы устроило, если бы из страны просто выслали всех агитаторов «Анти-ГМ». Ему казалось, что для такого исхода дела надо представить оппонентов политической партией убежденных противников Хартии – никак не меньше. Обилие расстрельных приговоров по итогам процесса стало для него крайне неприятным сюрпризом - так утверждают его коллеги по Ассоциации Фермеров и по Техническому Университету. Уклонившись от поздравлений по поводу своей впечатляющей победы, он сослался на усталость и улетел «для отдыха в жанре хобби» на юго-восточный угол Меганезии: архипелаг Питкерн, и занялся необитаемым островом Хендерсон, в 130 милях к северо-востоку от столицы архипелага – острова Адамстаун-Питкерн. В то время, Хендерсон представлял собой бесполезный прямоугольник известковой суши, размером 3x6 миль, лишенный пресной воды. Здесь росли полинезийские суккуленты, которым достаточно влаги из воздуха – и все. Идеальный агротехнический полигон для отработки методов хабитации… и для того, чтобы скрыться с глаз публики.

Через 3 месяца Микеле Карпини, как ни в чем не бывало, вернулся на Футуна к своему fare с фермой и к преподаванию в университете. Основанная им и его товарищами по «Ордену Фиолетовой Летучей Рыбы» экспериментальная площадка на Хендерсоне, за следующие несколько лет превратилась в симпатичный поселок Коста-Виола-Нова. Показательно отношение Карпини к коллегам своей жены. С теми из них, кто пришел в INDEMI после «Дела биоэтиков», он замечательно ладит, а тех, которые работали там в период этой истории - на дух не переносит. Он считает, что в «Деле биоэтиков» из него сделали преферансного болвана или (как говорят в спецслужбах) «поюзали в темную».

Надо отметить, что меганезийское общество ничуть не было шокировано жесткостью приговора «биоэтикам». Большинство людей разделяло мнение суда (в этом нет ничего необычного: при репрессиях Сталина, Гитлера и Мао большинство тоже поддерживало расправы над «врагами народа»). Гораздо важнее поведение меньшинства. При других исторически известных репрессиях, меньшинство подавленно молчало, боясь разделить судьбу тех, кто уже попал в политическую мясорубку. В Меганезии было иначе. Здесь меньшинство открыто возмущалось. На сайтах, на ACID-TV и просто на улице «Процесс биоэтиков» порой называли судебным каннибализмом и позором Океании. Суд только один раз применил к такого рода оппонентам какие-то санкции: 40 девушек, которые, покрасившись красной краской, выложили из голых тел надпись «SHAME JURY» на Дороге Кенгуру, и полностью перекрыли движение, были арестованы, и Лантонский городской суд вынес приговор, над которым хохотал весь округ: 15 суток каторжных работ в качестве спасателей на пляже военно-морской базы на острове Нгалеву (в 50 милях от Лантона). С учетом тех нормативов физподготовки, которые существуют в ВМФ, это как служба спасения у лежбища тюленей (вдруг они разучатся плавать).

К этому же времени относится и конфликт вокруг Leale Imo Marae, Холма Предков на острове Воталеву. Этот памятник религии Inu-a-Tanu оказался подлежащим сносу по муниципальной программе реновации инфраструктуры – но несколько сотен людей, в основном – студенты, встали живой цепью вокруг marae, не пропуская строительную технику. Последовавшее противостояние с полицией продолжалось почти сутки. Шла грубая перебранка, но полисмены ни разу не пустили в ход оружие, т.к. пикетчики ни к кому не применяли насилие и не нарушали ничьего права собственности или свободы передвижения (Леале Имо стоит на общественной земле и через него не идут трассы), а судебного решения о силовом разгоне пикета не было. В итоге, суд запретил сносить Холм Предков. Полиция уехала, строители убрали технику, и пикетчики разошлись по домам, гордые тем, что защитили кусочек культуры утафоа (а точнее – культуры Tiki).

История защиты Леале Имо, казалось бы, не имеющая отношения к «Делу биоэтиков», крайне важна для его оценки. Типичные политические репрессии идут рука об руку с полицейским произволом. Меганезийский случай был иным – здесь и речи не было о произволе. Репрессировались только проявления «колониальной морали» и только по артикулам Хартии. Это понимала и полиция, и гражданское общество. Единственная претензия была к жестокости санкций… Впрочем, преувеличенной правозащитными движениями. СМИ того времени объединяли приговоренных из групп I и II в общую категорию смертников и писали примерно так: «2878 деятелей медицины, образования, науки и культуры казнены после мерзкого судебного фарса». Группу I действительно расстреляли, но Группа II, которую СМИ похоронили, считая каторгу в зонах ядерных тестов «холодной войны» разновидностью убийства, вовсе не собиралась умирать.

Шесть «атомных атоллов», куда их распределили (примерно по 400 человек на атолл) вовсе не были «лагерями радиационной смерти», где (по словам одного итальянского издания) «умирающие от лучевой болезни и недоедания заключенные, подгоняемые окриками конвоиров, возят на тачках отходы плутония и другие радионуклиды». Они представляли собой обыкновенные временные строительные поселки с фанерными домиками, охраняемым периметром, и огороженными опасными зонами (куда могли входить только военные из спецподразделений, и то только в защитных костюмах). Каторжников к этому и близко не подпускали – администрация объекта отвечала за здоровье всего гражданского персонала, наемного или каторжного – без разницы. По существу, здесь просто велось строительство фабрик-полуавтоматов по переработке металлолома и по экстракционно-хемосорбционной добыче рассеянных элементов.

Здесь была установлена обычная 40-часовая рабочая неделя с двумя выходными, без каких-либо отклонений в большую сторону. Администрация строго следила, чтобы каторжный персонал не работал больше, чем положено – это грозило предприятию огромным штрафом. То же относилось к качеству питания, уровню медицинского обеспечения, снабжению средствами гигиены, организации активного отдыха и т.д.
Через несколько недель, репрессированные биоэтики отошли от психического шока, прислушались к товарищам по каторге из бывалой местной публики (т.е. грабителям, жуликам и хулиганам), и поняли, что ничего ужасного с ними здесь не произойдет.

Еще через некоторое время, одна международная комиссия по правам заключенных получила от Верховного суда разрешение посетить эти объекты. После появления ее отчета о визите, прессе стало неинтересно писать о жертвах антигуманного режима, и более, чем на три года т.н. «цивилизованный мир» забыл об этих заключенных. А они продолжали отбывать срок, привыкая к не слишком сложным особенностям здешнего труда и отдыха. В начале их смущало то, что меганезийская пенитициарная система не практикует изоляцию мужчин и женщин друг от друга, но потом, по примеру местных «бывалых» стали завязывать «каторжные романы». В один прекрасный день, волонтер «Prolife» 26-летняя Мари Хэммет, гражданка Австрии, с удивлением обнаружила, что беременна. Вообще-то удивляться нечему: она более двух лет довольно регулярно жила здесь с 30-летним Жаком Орсонэ (гражданином Франции, волонтером «Stop-GM»), а из средств контрацепции использовала только весьма ненадежный «календарный метод».

Совершенно не представляя, что с этим делать в таких условиях, Мари изобретательно скрывала свое интересное положение почти 4 месяца. Затем этот факт был обнаружен. Мари мягко сообщили, что, во-первых, она – дура, что скрывала это столько времени, а во-вторых, если она родит ребенка тут, то он будет гражданином Меганезии, а Мари, после отсидки и депортации, окажется вне пределов этой страны. Ситуация получалась ненормальная, и Мари, по совету шефа администрации, написала короткое заявление в Верховный суд: «Прошу депортировать меня досрочно по причине беременности».

Хартией такая ситуация не была предусмотрена, поэтому суду пришлось решать вопрос полностью по своему усмотрению. За период, прошедший со времени «Акта Атомной Самозащиты», меганезийское общество успело стать многократно сильнее, а социальные институты, ради нейтрализации которых затевалось «Дело биоэтиков», канули в лету… На обсуждение просьбы Мари суд потратил всего полчаса, и на атолл Фангатауфа был отправлен приказ: «Капитану охраны объекта: депортировать Мари Хэммет в 24 часа в соответствие с инструкцией и нормами транспортировки беременных женщин».

Получив депортационную анкету, Мари вписала туда в качестве страны назначения - Францию (они с Жаком договорились, что она будет жить пока у его родителей - она успела познакомиться ними по интернет). В этот момент, видимо, под влиянием ауры официальной бумаги, Мари сообразила, что отсутствие регистрации их отношений с Жаком может иметь неприятные юридические последствия для нее и для будущего ребенка. Но что делать, если в Меганезии браки не регистрируются вообще?! Такой вопрос, оказывается, возникал не впервые - и местные «бывалые» быстро объяснили порядок действий, приводящий к юридически-валидному (для Европы) результату.

На следующий день, с трапа лайнера Таити (Папаеэте) – Париж (Шарль де Голль), не слишком выделяясь среди толпы туристов, возвращающихся после отдыха в бывшей Французской Полинезии, сошла симпатичная загорелая молодая женщина, одетая в меганезийский «tropic-military». Из документов, помимо австрийского паспорта у нее была выписка из борт-журнала корвета «Тауранги» Народного Флота Меганезии о том, что капитаном зафиксирован европейский брак между Мари Хэммет и Жаком Орсонэ (дата, время, широта, долгота, подписи кэпа и двух офицеров)…

После более, чем 3-летнего молчания, редакциям авторитетных масс-медиа, пришлось изобретательно изворачиваться в попытке совместить наблюдаемые факты с образом несчастной девушки, которая (судя по сообщениям в упомянутых масс медиа) все это время недоедала и катала тяжелые тачки с радиоактивными отходами плутония. Может быть, один этот случай как-то удалось бы объяснить публике, но под влиянием законов биологической адаптации, в течении следующего года в Европу аналогичным образом прилетели еще 4 молодые дамы в таком же положении. Верховный суд Меганезии с легкостью штамповал решения об их досрочной депортации, не заботясь о проблемах, возникающих в связи с этим у европейской прессы и официальных лиц.

Очередной виток «хроники репрессированных биоэтиков» начался через полтора года. Мари Орсонэ (Хэммет) отправила в Верховный суд Меганезии просьбу разрешить ей приехать на короткое время с ребенком на атолл Фангатауфа, чтобы Жак мог увидеть сына. Момент был неудачный: разгорался конфликт между Францией и Меганезией вокруг владения атоллом Клиппертон. После серии военно-тактических маневров, французская эскадра вошла в акваторию Соломоновых островов, а ВВС Меганезии нанесли предупреждающий термоядерный удар мощностью 24 мегатонны. Мировая пресса увлеченно смаковала фотографии гигантского «гриба» над океаном и пугала читателей атомным апокалипсисом. Европейские дипломаты, увидев, что дело зашло слишком далеко, признали меганезийскую колонию Тупа-Тахатае на Клиппертоне, а меганезийские коммандос, под шумок, заняли атолл Тауу у побережья Папуа.

Потом жизнь вернулась в обычное русло. Суд занялся письмом Мари - и более 2400 каторжников получили анкеты о депортации, означавшие для них амнистию. Их, без каких-либо церемоний, отправляли домой (или в другие страны, готовые их принять). Дома их тоже встречали тихо: официоз был обижен, что они возвращаются слишком здоровыми, технически непригодными для подпитки мифа об «океанийской империи зла». Кто-то в Европе называл меганезийский судебный акт «PR-приемом», а кто-то - «гуманным поступком, внушающим надежду на взаимопонимание». Какой-то умник написал: «Это произошло благодаря моральному давлению со стороны европейской общественности», а другой, еще умнее, заявил: «Это было вмешательство свыше».

Гваранг Теухиу, когда-то - лучший авиа-рейдер Нарфлота Конвента, а ныне - лучший авиа-рикша акватории Тонга, на вопрос одного новозеландского журналиста: «Почему ваш суд едва не порвал биоэтиков в клочья, а потом повел себя так, будто они ничего особенного и не сделали?», лаконично ответил: «Тогда было такое время». Подобный ответ очень легко принять. Объяснить его – это несколько более сложная задача.

Первое решение Верховного суда по «Делу биоэтиков» было вполне обоснованным и логичным в тех социально-полических условиях, в которых оно было принято. Общество перестраивалось на постиндустриальном принципе Tiki (один возмущенный оратор в ЮНЕСКО назвал это «Диктатом культурной анархии»). Чтобы стабилизировать такой принцип в качестве социального императива, надо было повергнуть в смертельный ужас всех, кто желал господства каких-либо иных принципов. В этом и состоял социальный смысл решения Верховного суда. Каждый открытый приверженец т.н. «колониальной морали» превратился в «человека с чумным колокольчиком». Окружающие избегали иметь с ним дело, а коллективы старались от него избавиться. Если он пытался искать единомышленников (даже просто для общения), то быстро попадал в суд и подвергался депортации – вместе с единомышленниками, которых успел найти. Примерно 1000 дней такого режима потребовалось, чтобы снести старый «культурный слой». Исчезли даже словесные конструкции, бывшие базой культурного контента. Молодежь (пришедшая в школы уже после Алюминиевой революции и Реформы) этих конструкций не знала, а старшее поколение сначала делало вид, что не знает, а потом фактически забыла их.

«Колониальная мораль» с ее символами и обычаями, стала исключительно достоянием маргиналов и недавних иммигрантов (без шансов передать ее следующему поколению). Смысл решения суда размывался вместе с памятью о явлениях, которые оно стерло, и решение осталось просто символом экономической и идеологической независимости. После аннексии Клиппертона и Тауу, когда молодые меганезийцы уже называли всю тихоокеанскую акваторию ниже северного тропика не иначе, как «moana i-au» (наш океан), «Дело биоэтиков» стало историей. Зачем держать исторических персонажей на каторге? Прошлое, которое действительно прошло, никак не может угрожать людям.

.......

Последнее решение Верховного суда по этому знаковому делу, начиналось словами:
«Жесткие санкции применяются лишь, если в этом есть прямой практический смысл».

Это было время, когда меганезийское общество, наощупь и наугад искало призрачную границу разумного и допустимого насилия по отношению к окружающему миру и - к самому себе. Тонкую красную линию, отделяющую самозащиту свободной ассоциации свободных людей от жестокости троглодитов к чужаку, инакомыслящему или инако-живущему. Отступать от красной линии далеко назад и любой ценой избегать насилия, тоже недопустимо - тогда общество будет беззащитно перед каждым, кто более жесток, безразличен к человеческой жизни, более свободен в выборе средств. Максимум силы общества, его жизненного потенциала, лежит вплотную к тонкой красной линии, но не пересекает ее. Никто не придумал четкого способа описать эту линию в этологических определениях, и проблема предельных ситуаций остается, во многом, нерешенной.

В период проведения операции «Barrido del mar», капитан легкого фрегата-авианосца «Shadow of seal», попытался сформулировать это в манере, свойственной военным:
- Когда вы берете в руки оружие, для защищы свободы, безопасности и собственности людей, для защиты Хартии и нашего образа жизни, вы должны чувствовать ту границу, которая отделяет смелость от глупости, решительность от жестокости и инициативу от произвола. Тогда ваши пули будут находить нужную цель. Тогда вам не стыдно будет рассказать своим мамам, своим любимимым и своим детям о своей работе.
- А как, черт возьми, найти эту границу? – спросил кто-то из молодых пилотов.
- У тебя есть подружка? – спросил капитан.
- А то как же!
- И вы с ней ого-го как валяете друг друга где-нибудь на пляже, верно?
- Еще бы!
- А тебе не приходит в голову врезать ей локтем по носу или коленом по печени?
- Кэп, я что, дебил что ли?!
- Вот и здесь помни, что ты не дебил. Инструктаж окончен. Экипажи - по машинам!

*********************************

@темы: Аффтарши и аффтары, Атомная мина Сэма Хопкинса

---

Фотографии с завода

Это - рабочий. Токарь. Он работает на токарном станке, делает заготовки для фланцев. Фланцы - один из основных элементов железяк, которые проектирует Большой Рысь. Без этого токаря - моя работа не стоит ничего.




А это - тоже рабочие. Операторы станков с ЧПУ. Они делают окончательную чистовую обработку фланцев и нарезают в хвостовике фланца весьма хитроумную и точную резьбу. Операторы - очень умные, можно сказать, элита рабочего класса. Аналогично, без них - моя работа не стоит ничего.





А теперь, мои маленькие мальчики и девочки, какой вывод вы можете сделать, глядя на эти фотографии?

@темы: Работа

---

BigLynx (07:44:09 29/07/2009)
я сейчас все чаще ловлю себя на мысли, что надо завязывать читать ЖЖ.
слишком много негатива
и знаешь что?
именно ВИРТУАЛЬНОГО негатива
того, которово НЕТ в моей РЕАЛЬНОЙ жизни
а раз так - нахрена он мне

Shaman (07:44:57 29/07/2009)
Аааа! Вот это и впрямь забавно.

BigLynx (07:45:03 29/07/2009)
понял фишку?

Shaman (07:45:07 29/07/2009)
Я новости читать перестал по этой причине.

BigLynx (07:45:12 29/07/2009)
именно!

Shaman (07:45:57 29/07/2009)
Насчет ЖуЖи - тоже мысль.

А все почему? Похоже, инфа и там, и там - от одинаковых людей. И эти людя, мля, мне нравятся все меньше и меньше...

@темы: Жизненное

---

Сегодня вечером отчаливаю в Тамбов на денек.

@темы: Работа

---

Только что мимо меня проскакал наш Генеральный, напевая "Восемь тысяч дооолларооов, восемь тыыыысяч дооолларооов!"

И что бы это значило?

@настроение: Очень хочется спать...

@темы: Работа

---

Наконец-то ученые разгадали формулу нано-частицы – ее структура сильно напоминает ваучер.

@темы: Анекдоты

---

По телеку - Виагра поет живьем.
Господи, какой ужас !!!

Предупреждая вопросы сообщаю, что включила жена дабы постебаться...

@темы: Бойся чужака мутанта еретика