Правда это не космоопера, а скорее криптоистория:
Средства наведения американского «гиперболоида» не позволяли выбирать, какую часть русской станции атаковать вначале, а какую потом. И не потому, что «Салют» было плохо «видно». Триста километров для хорошего локатора – чепуха. Тем более без мешающего воздействия облаков: все они, и кучевые, и перистые, помещались четырьмястами километрами ниже. Мешало само несовершенство системы прицеливания, о чем уже говорилось выше. Кроме того, советскую станцию нельзя было атаковать с любой стороны, она ведь «пялилась» на американцев своим боевым потенциалом, то есть кормовой частью. Диаметр агрегатного отсека составлял четыре и одну десятую метра. Далеко не профильная двадцатиметровая необъятность. Правда, еще наличествовал семнадцатиметровый размах солнечных батарей. Но ведь это узкие штуковины, да и не они были целью.
...Американский привет от инженера Гарина выдал серию из нескольких импульсов. Из за расстояния и рассогласования в доли секунд они не попали в одно и то же отверстие, а сделали из кормовой части «Салюта» образцовое решето. Разброс лучей убийц уложился в десять сантиметров. Для дальности триста километров – великолепная кучность. Кое какие прошили навылет и на века сплавили силовые кабельные жилы. На борту тут же возникла серия коротких замыканий. Один из лучей продырявил закрепленный с внешней стороны бак с азотом. Станция начала заволакиваться паром. Хуже того, один из импульсов пережег электронный пусковик, заведующий приводом противоспутниковой пушки. Поскольку все связанные с войной узлы «Салюта» находились в режиме готовности, началась внеплановая автоматическая стрельба. Пушка системы Нудельмана выпустила три короткие очереди, после чего та же автоматика произвела ее окончательную блокировку. В автономный полет открытого космоса ушли девяносто девять крупнокалиберных пуль. Их орбиты остались невыясненными.